© В. Данилов, Д. Кралечкин, А. Ушаков, 2000

В. Данилов, Д. Кралечкин, А. Ушаков (Палеонтология)

Неонебо с овчинку

МАЛЕНЬКИЙ

Обычно в феноменологической философии считается, что размер не играет никакого значения. Вроде бы трансцендентальный субъект не имеет никакого физически определенного размера – на него не подберешь костюм. Его глаз воспринимает только смыслы, а не их размер. Но это можно легко опровергнуть. Так, Хайдеггер считал онтологически важным дом, а не траву. И все потому, что в ней, как будто бы меньше смысла. Но можно заметить, что смысла в ней меньше потому, что она сама маленькая. В больших вещах смысла больше. Именно поэтому в Советском Союзе была распространена страсть к большим вещам – ведь коммунизм должен был стать полным осуществлением смысла вообще, так что в СССР должны были быть самые большие электростанции, дома, компьютеры и т.д. В структурализме и близких ему течениях трава может играть определенную роль, но только когда её много – то есть она играет роль в качестве собранной травы, как сено. Нам же наиболее близка средневековая постановка вопроса – сколько травинок уместится на острие иглы.

Может показаться, что “маленькое” по отношению к пространству – это всегда определенный сгиб, пресловутая складка. Но мы полагаем, что дело не в складках и не стрелках – ведь в одежде со складками ходить не сложно, а попробуйте походить в одежде другого размера. Другой размер – универсальная формула того, что не подходит.

Что такое другой размер? Если ты приходишь в магазин в качестве наблюдателя и тебе говорят, что эта вещь вам не подходит, то это просто значит то, что есть какая-то другая подходящая вещь. То есть вещь подходящего или соразмерного размера. Иначе говоря, проблема размера показывает проблематичность феноменологического подхода. Его характерным примером является тот гражданин, который заказал себе множество шапок из одной овчинки, которая не стоила и выделки. И что же? Ему сделали шапки (размером больше напоминающие презервативы). А делал их профессиональный феноменолог, так что придраться было не к чему, поскольку в этих шапках было все, что нужно для того, чтобы шапка была сама собой – форма и материя, хюле и морфе, ноэзис и ноэма и даже некий абсолютный размер. Но размер шапки все равно не подошел наблюдателю – видать ноэзис у скорняка был слишком маленький. Так получаются вещи, которые никому не подходят или вещи другого размера.

Если отвлечься от феноменологического введения в проблему размера, то окажется, что размер имеет прежде всего логическое значение – значение подходимости. В отличие от письма, которое всегда к чему-то подходит или пристраивается, жучок не подходит ни к чему. Обычно философы работают по стандартной логике отторжения или логике маргинализма. Например, безумие не подходит к разуму в том смысле, что оно им вытесняется, репрессируется и не замечается. Похожим образом письмо третируется порядком речи или логоса. До сих пор все старались открывать такие “вытесненные” области, выводить на поверхность то, что скрыто. Философия открывала секреты, о которых она всегда молчала. Это умалчиваемое или репрессированное – это то, что ни к селу ни к городу, ни то, ни сё, всякая “чушь” и т.д. Жучок не подходит ни к чему, но при этом нельзя сказать, что он кому-то не понравился, что он не ужился с чьей-то логикой. Жучок ни к чему не подходит, но он всегда уместен. При этом нельзя сказать, что с ним кто-то поддерживает хорошие отношения, что его принимают как родного. Хотя, при некоторых условиях, он может стать прямо “как родной”.

Главной проблемой жучка является сама организация укромного места, которая позволяет ему удержаться, хотя его ничто и не держит.

Вы можете записать свой отзыв в Гостевую книгу или отправить письмо автору

Copyright © 2001 Иван Шкуратов
Последние изменения внесены 11 февраля 2002 г.