О. Николаич

Федор Гиренок трогает г-на Сартра за вымя

Гиренок - профессор странный. Он хотел остаться один, но вместо этого окружил себя толпой фанатичных студентов, сорокалетних женщин и любителей халявных чаепитий. Он - сторонник радикальной невменяемости и враг интеллигенции, теоретик подлинности как самообмана. Его коллеги по философии посылают к нему тех, кто лишь по оплошности медиков до сих пор на свободе. Гиренка не могут читать, его держат за сумасшедшего славянофила, антисемита, империалиста. Такой он и есть. Но в то же время он всегда был при деле - ему "по барабану", что на дворе - демократия или совок. Разговор о Гиренке особый, тем более, что многие уже успели с ним поговорить, сделав из него событие. Гиренок любит, когда о нем говорят, любит шоу-бизнес со своим участием (всегда в главных ролях) и, самое странное, он у него неплохо получается. Если бы нам предстояло прямо сейчас отправить на мистический Запад западной философии коллективный портрет российского философа, то, быть может, именно женскому голосу Гиренка и его грубому и обветренному лицу дальнобойщика нашлось бы почетное место на этом незамысловатом портрете. Гиренок не просто желает стать событием, он сам делает их - странные, с запахом курилки, почему-то застрявшем в академических аудиториях. На балу российской философии, напоминающем порой трюки цирковых собачек, которые хороши лишь постольку, поскольку они что-то хорошо выучили, Гиренок стремится быть дворнягой с городской помойки. Зверская философия, зверские события. Чем бы они ни оказались, они всегда отличаются от лицензированной глупости кафедральной философии или снобизма философских тусовок, поднаторевших в более или менее изысканном культуртрегерстве.

"Что такое гиренок" - об этом можно многое рассказать. Но сейчас - пока не поздно - стоит оповестить околофилосфскую публику об очередной акции Гиренка. Не так давно Гиренок обижался, когда его не называли философом, но теперь - уверив в этом всех и самого себя - он решил показать, что дураки - не мы, а, наоборот, - они. В свое время про Мераба Мамардашвили, которого Гиренок считает своим учителем и, одновременно, полным идиотом (у Гиренка всегда так), рассказывали такую байку: где-то далеко-далеко за границей, то ли в Праге, то ли в Берлине, Мамардашвили вступил в переписку с Сартром и тот ему ответил. Сартр писал, что только они - европейские и французские философы - имеют права на использование европейских философских понятий. Например, Вы, товарищ Мераб, употребляете понятие когитального субъекта. Но Вы же об этом ничего не знаете - ни истории этого понятия, ни его структуры, ну просто ничего. Так что у Вас какая-то белиберда вечно будет получаться. Другое дело я - Сартр. Я о субъекте знаю все. Мераба обидели. Грузины обид не прощают, но он как-то сдержался. Слишком уж культурный был. Другое дело - Гиренок. Он мстит за Мераба. Он доказывает, что Сартр - полный идиот. И даже не такой, каким был Флобер.

Проект Гиренка по разоблачению западной философии работает уже второй год - Гиренок последовательно покупает книжки западных философов (в основном классиков двадцатого века) и показывает, что все они либо идиоты, либо шулеры. Первой жертвой Гиренка стал Гуссерль. Но Гиренок не просто критикан, он - последний - по его словам - из русских. Он один-единственный русский на всю современную российскую философию и от такого положения дел он звереет. До революции русские обращались со своими западными коллегами наравне, по всем правилам вежливости. Они сами были западными людьми - французский язык, галстук - сюда, салфетку - туда. Гиренок французского языка не разумеет, но умудряется путем въедливого чтения отыскивать ошибки в переводе "Бытия и ничто". Гиренок читает не просто медленно. Он - медленней Подороги. За семестр он, дай Бог, прочитает параграфов пять-десять. Гиренок может переплюнуть Кожева в последовательности и сокрушительности интерпретации. Он призывает публику - коли та хочет читать Сартра - учить язык, но тут же утверждает, что это невозможно. Единственный способ чтения Сартра - в его переводе на русский, то есть в таком переводе, в котором обнаруживается, что Сартр либо сошел с ума, либо просто ваньку валяет. Гиренок готов показать всем и каждому, что гигантский текст "Бытия и ничто" - просто такое ваньковаляние, тотальная симуляция, принять которую за чистую монету может лишь студент - но и то не старшекурсник.

В ответ на каждый прочитанный пассаж Гиренок заранее пишет огромный комментаторский текст, разоблачающий Сартра. Текст практически невозможно слушать. Если кто-то порой упрекает современных российских философов в схоластичности, то Гиренок - первый из схоластов. Он говорит о явлении явления самому себе, о единичных сущностях и принадлежности бытия феномену или наоборот. Он переигрывает Сартра на его собственном поле - усложненный язык "Бытия и ничто" обращается в текстах Гиренка в метафизическую disputatio, которая не может принять на веру экзистенциальный треп Сартра. Об экзистенциализме Гиренок говорит лишь то, что это такая "фишка" - нет никакого экзистенциализма, есть лишь изучение необъективированных структур и эффектов субъекта. Анализируя Сартра, Гиренок смешивает все привычки почтительности, которые обычно выражаются так: если Вы что-то не понимаете в том или ином авторе, то, скорее всего, это Вы идиот, а не он. Вам нужно разбираться с собой, поскольку у автора все a priori правильно и точно. Гиренок не сторонник такого невротического подхода. Он напоминает итальянца-мафиози из фильма "Анализируй это", который не столько решает свои проблемы, сколько делает их проблемами психоаналитика. Для Гиренка автор - априорный придурок. Но это Сартр, а вот Ясперс - так тот вообще наркоман (не реально, конечно, а по своей философии). Неясно, что Гиренок скажет о Хайдеггере или Деррида - к первому у него есть какие-то тайные пристрастия, а вот второго он знать не знает и знать не хочет. Что Гиренку деконструкция, если он прямо на философском факультете (подумать только!) устраивает разборки. В натуре, безо всякой деконструкции. Гиренок относится к Деррида с его деконструкцией примерно так же, как Илья Муромец к Д'Артаньяну в известном детском анекдоте ("Илья Муромец спорит с Д'Атраньяном, кто из них круче. Д'Артаньян говорит своему другу - нарисуй на нем /Илье Муромце/ мелом точку, и я попаду шпагой прямо в неё. Илья же говорит - посыпь его /Д'Артаньяна/ мелом...").

В общем, когда-то БГ пел о тех, что "Сартра лелеют в кармане". Карман, сто талеров, которые в нем то есть, то нет - вот и весь "горизонт" онтологического вопроса. Гиренок кладет конец эпохе Сартра в кармане, стоталерного бытия, дыры, в которую оно выпадает. Все фокусы с бытием, по Гиренку, - это как рука карманника, которая то положит сто талеров в чужой карман, то вынет их и положит в свой. Гиренок ловит Сартра за руку, то есть на слове. У него бульдожья хватка, так что Сартру никуда не деться. Его - как мелкого воришку - держат в обезьяннике (пардон, тексте) комиссара Гиренка, светят лампой в глаза и внимательно рассматривают. Он столь ничтожен, что никто уже не требует у него оправдания и признания. И только самым сердобольным жалко зарвавшегося косоглазого философа.

(Гиренок читает Сартра по средам в 15.25 на философском факультете МГУ)